Лет 8-9 мне было, когда отец взял меня на серьёзную рыбалку. В компании ещё трёх рыбаков на 21-й «Волге», ночью, ехали 100 километров на Березину. Что и как там ловилось, не помню, должно быть не очень, поскольку уже ближе к полудню я был оставлен в одиночестве - присматривать за тремя закинутыми удочками.
С большой гордостью и чувством ответственности я стоял на берегу пристально глядя на поплавки, ежеминутно хватаясь за удочку при малейшем признаке поклёвки. Через полчаса мне это надоело, я сел на мокрую траву и тут поплавок одной из удочек очень быстро поехал вбок и вглубь. Сорвавшись одной ногой в воду я лихорадочно схватил удилище, потянул – почувствовал тяжесть и биение большой рыбы и тут верхнее колено бамбуковой удочки отвалилось, я сел на задницу, а колено целенаправленно уплыло в камыши. Всё ещё не теряя надежды я скинул сапоги и, прямо в одежде, полез в прибрежные заросли (плавать умел). Увы – крючок был пуст.
Выбрался на берег, разделся, выжал одежду и побежал было к костру (голый в сапогах), но вернулся, чтобы достать из воды удочки. Рыбацкий бог сжалился надо мной – на одной из удочек трепыхалась рыба, которую я благополучно выдернул из воды. Я схватил её с налёту и заорал от боли – рыба вся щетинилась плавниками с иголками. Прибежали мужчины, закутали меня в телогрейку, а про рыбу сказали, что это берш – рыба у нас редкая и трудноуловимая, от гордости я на некоторое время забыл о боли в пальце. Ближе к вечеру мой большой палец так распух, что рыбалка была прервана и меня повезли под крыло матушки и присмотр врачей, поскольку я ещё и простудился.